Корона-хроники: 10-11 июля
Неделю назад мы говорили здесь о самых расхожих антивакционных теориях. Сегодня – в развитие той же темы – предлагаем вам комментарии Александры Архиповой, антрополога и фольклориста, кандидата филологических наук. Она объясняет происхождение “страшилок” и общественную потребность в них, рассказывает, кто и почему наиболее склонен к конспирологии, что – помимо понятных страхов – движет противниками вакцинации и, наконец, почему так важен диалог между “сильными” и “слабыми”.
Социальная функция конспирологии
Конспирологические теории – один из популярных аргументов против вакцинации. Функция конспирологии с точки зрения социальной психологии – это снятие ответственности за принятие решения с обывателя. В состоянии стресса, паники, неопределенности и возрастания рисков люди теряют контроль над собой. В такой ситуации им свойственно передовериваться внешней контролирующей силе, бороться с которой не представляется возможным.
Многие, возможно, помнят легенды о том, как неведомые злодеи распространяли ВИЧ в транспорте и кинотеатрах через иголки на сиденьях. В конце 1980-х – начале 1990-х эпидемия таких слухов – вместе с эпидемией ВИЧ – прокатилась по Канаде и США. Фольклористка Диана Голдштейн* подробно объясняет, почему возникали эти легенды.
Это была естественная реакция на неприятное послание официальной медицины, которое гласило: опасность есть – вы можете заразиться даже дома (в своей “крепости”), угрозой могут быть ваши близкие, необходимо постоянно проверять сексуальных партнеров… Одним словом, ответственность за ваше здоровье лежит на вас. А легенда “разрешала” не взваливать на себя это бремя. Если есть группа негодяев, которые просто хотят уменьшить население планеты, то с этим ведь ничего не поделать.
Рождение легенд происходит, когда люди чувствуют давление, но не готовы менять привычное представление о рисках и собственной ответственности. Тогда-то они и склонны распространять фольклор, создающий некую “подушку безопасности”. Сегодня мы наблюдаем вокруг – пусть в иной риторике, с видоизмененными сюжетами и стилистикой – все те же теории.
В ситуации длительной социальной катастрофы (массовые репрессии, эпидемии, гражданские войны) между распространением слухов и социальным статусом, доходом, уровнем образования или гендером нет никакой прямой корреляции. Самые разные люди начинают паниковать. Они становятся склонны видеть связи там, где их нет, и распространять истории, которые дают хоть какие-то объяснения и тем самым успокаивают.
Однако сочинителями “страшилок” в пользу отказа от прививок движут не только страх и стремление принадлежать к тайному обществу, владеющему “истинными знаниями”.
Что лежит в основе символического сопротивления
Конспирологические теории – это лишь один из аргументов. Причем далеко не самый популярный. Вот что, как показывают исследования, движет противниками вакцинации:
- недоверие власти
- недоверие отечественной медицине
- отсутствие достаточной информации о ходе вакцинации
- злость из-за невозможности выбирать из достойных альтернативных вариантов
- индивидуализация медицины (когда люди верят только “своим”, проверенным врачам)
- немедицинская интерпретация конкретных ситуаций (с близкими, знакомыми или знакомыми знакомых)
Тем не менее, я обращаю особое внимание на страшные истории. Именно они – яркий пример явления, которое в свое время выявил Джеймс Скотт. Он назвал его символическим сопротивлением. “Мир слухов и сплетен – это привилегированная ниша, в которой антропологи и социологи могут узнать градус накала популярных народных устремлений”, – писал он. Все, что вызывает живой отклик, ложится в основу такого фольклора – и тому есть веская причина.
По этой теории, слухи, анекдоты, высмеивающие песни и стихи, завуалированные послания возникают в ситуации, когда невозможен прямой диалог группы “слабых” и группы “сильных”. Рабы после работы придумывали сказки про Братца Кролика. На советских кухнях взахлеб рассказывали анекдоты про генсеков… Это метафорическое оружие “слабых” Скотт называл hidden transcripts – шифровки, тайные послания. Они вырываются вовне в качестве протеста, когда открытое противостояние невозможно, как невозможен и диалог.
То есть “страшилки”, анекдоты, а теперь еще и мемы – это признак недовольства, волнения в обществе и часто недоверия властям. Чем больше мы видим “народного творчества” – от провокационных баек до граффити в виде ребусов, – тем, следовательно, выше недовольство, вызванное в первую очередь давлением
*в книге “Однажды во время вируса: легенды ВИЧ” (Once upon a virus: AIDS legends and vernacular risk of perception, 2004)
Leave a Reply